Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Библиотека в школе»Содержание №11/2003


ЛИЧНОСТЬ

Голоса

Валентина Сидорова

Так вот и шла жизнь

Исповедь библиотекаря

Валентина Федоровна Сидорова –
зав. школьной
библиотекой,

с. Червишево,
Тюменский район Тюменской обл.

Я навсегда запомнила день, когда научилась читать.

В пять лет меня отдали на житье в Свердловск, к маминой сестре. Ее единственный сын Май в шестнадцать лет ушел добровольцем на фронт и в первом же бою погиб.

А нас у мамы было пятеро. Жили в глухой деревне, в нищете, голоде. Мама работала заведующей школой. Отец был инвалидом войны без правой руки. Работал председателем сельсовета.

После войны он пил страшно. И все говорил: «Когда вы вырастете, то поймете, почему я пью. Там на фронте думал: кончится война и начнется прекрасная жизнь. Но я даже не могу купить вам ничего. Ни на что не хватает денег». Тогда за все приходилось платить: налоги за животных, за сад, рассчитывались с государством яйцами, молоком, маслом, шерстью, зерном.

Теперь я поняла его и все ему простила. Он умер от кровоизлияния в мозг, когда мне было десять лет.

До первого класса я жила у тети, в городе. Там для меня, в отличие от дома, было все: и детский садик, и наряды, и цигейковая шуба, и игрушки, книги. Каждый день – конфеты, булочки. Но я тосковала и каждый день плакала.

Через два года тетя привозит меня домой в деревню с мешком игрушек и чемоданом нарядов. Мне было семь лет, и вскоре я пошла в первый класс. До этого я ни разу школы не видела. Шла нарядная, туфли блестят. А некоторые деревенские дети шли босиком.

И вот я уже учусь. Но что-то шло не так. Скоро наступят зимние каникулы, а я читать не умею. Моя первая учительница Евдокия Никитична говорит: «Ну вот, дочка учителей, самая богатая в деревне, ишь как вырядилась, а читать не умеет». Я плакала от обиды, хотела ходить, как все деревенские, в белом платочке, в простом платье, босиком.

Мама моя все поняла. Одела меня в старенькое платье моей сестры, повязала белый платочек и в валенках на босу ногу отправила в школу. А учительница опять свое: «Что это ты как нищуха вырядилась, а еще отец председателем совета работает». Дома никому ничего не сказала. По ночам плачу, на уроках молчу, читать никак не научусь.

А маме некогда со мной заниматься – надо готовить, мыть, стирать, на дворе корова, овцы, свиньи. А ночью писала планы, тетради проверяла.

И вот однажды, в зимние каникулы, я лежу на полатях с букварем в руках, рассматриваю картинки с младшей сестрой. На картинке нарисована корзина. Я спрашиваю у Гали: что это? Она говорит – пестерюшка (это по-деревенски – корзина). Я сразу думаю, а почему буква «к» первая, а не «п», и читаю, у меня получилось «корзина». Показываю другую картинку, там корова. Спрашиваю ее: что нарисовано? Она мне: «Это телушка». Опять нахожу букву «к» и прочитываю слово. И вдруг я сама поняла соединение слогов и слов, начала читать и сестру быстро научила, хотя ей пять лет всего было. С тех пор мы играли в школу, и я всегда была учительницей.

В тот памятный день я прочитала от корки до корки весь букварь. На следующий день я прочитала заголовки всех газет, которые выписывал отец. Затем я прочитала все сказки, книги Гайдара. Родители когда-то привезли из Свердловска много книг, и к нам из деревни ходили как в библиотеку. Я записывала в тетради, кто какую книгу взял. Мне нравилось выдавать и принимать книги, а больше всего читать вслух. Я усаживала детей, стариков на большую лавку и всем читала сказки, рассказы.

Когда после каникул учительница спросила, готова ли я прочитать задание, я быстро и выразительно его прочитала. Учительница сняла очки, удивленно на меня посмотрела и молча поставила большую пятерку. И я гордая пошла на место.

С тех пор и до сегодняшнего дня без книги я не жила ни одного дня. Читала все подряд. Сочиняла стихи, сказки. Летом я пасла на лугу гусей. Вот где я давала волю своим фантазиям! Ко мне приходили дети, садились вокруг меня, я развлекала их фантазиями, читала стихи.

Однажды была гроза и за мной никто не пришел, мама была в городе. А когда она приехала из города, то привезла диплом. Ее переводили заведующей в другую школу.

Школа была отдельно от деревни, на задах. Раньше это был купеческий дом с большими окнами. В одной половине жили мы, в другой была школа. Вокруг школы был большой сад, много цветов, дорожки посыпаны песком. Такая красота! Тишина! Мы переехали в августе, все цвело, росло вовсю.

Меня удивило огромное крыльцо. На нем собирались дети из деревни послушать дочку учительницы, ее стихи, страшные истории. Постепенно наше любимое крыльцо стало театром, мы ставили спектакли, учились на нем под гармошку дроби выводить. Мечтали долгими вечерами о будущем.

Рисунок Елены Суховерховой

А еще больше мне нравился чердак в школе. Там было мое царство. Там жили голуби. Я видела в гнездах маленьких, страшных птенцов. Потом растила их, поила водичкой с ладошки, кормила. Выросли они, улетели. Но находили меня везде: иду из магазина, а они садятся на плечи, просят поесть.

Но больше всего мне нравилось на чердаке читать книги. Никто не знал этот мой укромный уголок. А я читала и читала.

Маму я редко видела читающей. Просыпаюсь ночью – она то белит, то стирает, то план работы пишет. Один раз она в плане работы написала: «Надо доить корову». Утром нам читает и смеется.

Мама всегда приучала нас к труду. Однажды, когда я училась в четвертом классе, она отложила все мое белье и сказала: «Будешь стирать сама себе и Таньке (ей было два года)». Я обрадовалась, что мне можно много стирать, а главное – ходить полоскать на озеро, до которого почти полкилометра. И еще у меня была обязанность мыть дома полы. А летом мыла и в классе. Мы там играли.

Я увидела в классе шкаф с книгами. И пока все книги не перечитала, никуда не выходила, притворилась больной.

Мама мне прямо в классе на полу стелила постель, зажигала керосиновую лампу, и я читала. А ночью гасила лампу, когда я, накрывшись книгой, спала. После этого чтения мои игры переселились в рощу, недалеко от деревни. Здесь мы с ребятами впервые играли в Робин Гуда, в Тома Сойера, в Робинзона Крузо, в Тимура и его команду. Ночью, как тимуровцы, таскали воду вдовам, старикам, складывали поленницы. Об этом никто не знал, думали, это сельсовет дает рабочих.

Книги я читала всегда и всегда находила себе слушателей.

За школой было поле, и мы там работали: сажали картошку, пололи, копали.

Во время отдыха, в поле или на лугу, я всегда читала. Остальные поедят и поспят, а я сразу за книжку. Все, что я о жизни узнавала нового, – было из книг. Они учили меня быть послушной, скромной, помогать маме, любить детей и стариков.

С десяти лет мы работали в поле. В обед нам привозили картошку горячую, молоко холодное, свежие домашние калачи. Мы так радовались этому! Ведь тогда у многих моих сверстников не хватало в доме еды. Семьи были большие, иногда по 5–9 детей.

Когда начиналась уборка урожая, мы стояли на сеялках. Это была чудесная работа: трактор впереди, а ты сзади едешь, опускаешь зерно в землю. Представляете! Еду, сею зерно, и книга открыта на сеялке – «Госпожа Бовари» Флобера или «Овод» Войнич.

Но больше всего мне нравилось возить копны верхом на лошади. Это, конечно, было счастье. Я одна среди мальчишек гоняла на лошадях. А научил меня этому отчим. Отец несколько лет назад умер, и мама с оравой детей вышла замуж за человека, любившего ее смолоду. Отчима я сразу полюбила. Он выбирал лучшего коня с красивым седлом, и я, распустив свои белые косы, ехала нарядная. В деревне я одевалась лучше всех, и меня звали «городская воображуля». Городская, потому что до семи лет в городе жила и говорила немного не так, как все, а воображуля, потому что не материлась, как девчонки деревенские, не плясала вечерами под гармошку, не лазила с ними по огородам и погребам ночью. Мне больше нравилось за лошадьми ухаживать, шить, вязать, вышивать, в волейбол играть и, конечно, книги читать.

А еще мне запомнились письма дедушки Михаила Андреевича, отца мамы. Он до революции работал волостным писарем в церкви, а после революции судьей. Михаил Андреевич был глубоко верующий человек. Знал наизусть много молитв. И в каждом письме к маме он писал молитву. Мама боялась читать его письма вслух (тогда все запрещено было). А я хватала письмо, залезала на чердак и несколько раз его прочитывала, запоминая молитву. Потом ее часто повторяла, а письма прятала на чердаке в укромное место. Может быть, эти молитвы спасали меня от болезней, от страхов, помогали мне жить. Жаль, очень жаль, что я не сохранила письма деда.

Дед всегда любил нас. Он ловил раков на речке и варил их на костре во дворе. Они были такие вкусные, но бабушка не пускала его с раками на порог, она считала, что это «погань». Она всегда накрывала празднично стол, стелила разные скатерти: к обеду одну, к ужину другую, на полдник третью. Когда готовились пить чай, ставила на поднос самовар, большой красивый заварочный чайник, масло, хлеб, булочки, пирожки. Все свое, домашнее. И мы все важно пили чай.

Вот так мы иногда у бабушки гостили. Меня она больше всех любила. Когда умер дед, мне было 14 лет. И меня отправили жить и учиться к ней на Урал. У бабушки были больные ноги. Мне приходилось ухаживать за ней. Вскоре я освоилась. Записалась в районную библиотеку и почти каждый день туда ходила. Занималась в кружке художественного чтения. Библиотека стала мне родным домом, а библиотекари меня полюбили. Всегда поили чаем, давали лучшие книги. Я стала у них нештатным работником. И на всех мероприятиях была то ведущей, то снегурочкой. Здесь я впервые прочитала Золя, Стендаля, Мопассана, Драйзера, Толстого, Тургенева. Мне так хотелось походить на тургеневских барышень! Девочки эти по сравнению с нашими, сибирскими, были скромные, начитанные. Читали взахлеб всю классику. Так вот и шла жизнь. И книга помогала мне всегда. Помогает и сейчас. Спасибо ей!