Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Библиотека в школе»Содержание №7/2004


РАЗГОВОРЫ ПОСЛЕ УРОКОВ

Истории без обложки

Татьяна Рудишина

Любите живопись, поэты!

ЭТЮД ВТОРОЙ*

Купеческий

Бытописатель-драматург Александр Островский стилистически близок к художникам-передвижникам, картины которых собирал известный замоскворецкий меценат Павел Михайлович Третьяков. Кажется порой, что герои Островского – это ожившие персонажи картин, и наоборот. Вы, конечно, помните такие полотна, как «Искушение» Шильдера, «Завтрак аристократа», «Свежий кавалер», «Сватовство майора» Федотова, «Неравный брак» Пукирева, «Чаепитие в Мытищах», «Приезд гувернантки в купеческий дом» Перова...

Идеолог передвижников художник Крамской писал по поводу картины Перова «Приезд гувернантки в купеческий дом»: «Сама гувернантка прелестна, в ней есть конфуз, торопливость какая-то, что-то такое, что сразу заставляет зрителя понять личность, и даже момент; хозяин тоже недурен, хотя не нов: у Островского взят».

Особенно близок Островскому художник Федотов. Помните его картину «Сватовство майора»? Сам художник Павел Андреевич Федотов в стихотворной форме прокомментировал свою работу. Стихотворение называется забытым ныне словом – «Рацея» (по Далю – поучение, наставление).

Рацея
(объяснение картины  «Сватовство майора»)

Честные господа,
Пожалуйте сюда!
Милости просим:
Денег не спросим:
Даром смотри,
Только хорошенько очки протри.
Начинается,
Починается
О том, как люди на свете живут,
Как иные на чужой счет жуют.
Сами работать ленятся,
Так на богатых женятся.

Вот извольте-ка посмотреть:
Вот купецкий дом, –
Всего довольно в нем,
Только толку нет ни в чем:
Одно пахнет деревней,
А другое харчевней.
Тут зато один толк,
Что все взято в долг,
Как у вас иногда,
Честные господа!

А вот извольте посмотреть:
Вот сам хозяин-купец,
Денег полон ларец:
Есть что пить и что есть…
Уж чего ж бы еще?
Да взманила, вишь, честь:
«Не хочу, вишь, зятька с бородою!
Своя борода –
Мне лихая беда.
На улице всякий толкает,
А чуть-чуть под хмельком,
Да пойди-ка пешком вечерком,
Глядь! – очутишься в будке,
Прометешь потом улицу сутки.
А в густых-то будь зять –
Не посмеют нас взять…
Мне, по крайности, дай хоть майора,
Без того никому не отдам свою дочь!..»
А жених – тут как тут, и по чину – точь-в-точь.

А вот извольте посмотреть,
Как жениха ждут,
Кулебяку несут
И заморские вина первейших сортов
К столу подают.
А вот и самое панское,
Сиречь шампанское,
На подносе на стуле стоит.
А вот извольте посмотреть,
Как в параде весь дом:
Все с иголочки в нем;
Только хозяйка купца
Не нашла, знать, по головке чепца.
По-старинному – в сизом платочке.
Остальной же наряд
У француженки взят
Лишь вечор для самой и для дочки.
Дочка в жизнь в первый раз,
Как боярышня у нас,
Ни простуды не боясь,
Ни мужчин не страшась,
Плечи выставила напоказ.
Шейка чиста,
Да без креста.

Вот извольте посмотреть,
Как в левом углу старуха,
Тугая на ухо,
Хозяйкина сватья, беззубый рот,
К сидельцу пристает:
Для чего, дескать, столько бутылок несет.
В доме ей до всего!
Ей скажи: отчего,
Для чего, кто идет, –
Любопытный народ!

А вот извольте посмотреть,
Как, справа, отставная
деревенская пряха,
Панкратьевна-сваха,
Бессовестная привираха,
В парчовом шугае, толстая складом,
Пришла с докладом:
Жених, мол, изволил пожаловать.

И вот извольте посмотреть,
Как хозяин-купец,
Невестин отец,
Не сладит с сюртуком,
Он знаком больше с армяком;
Как он бьется, пыхтит,
Застегнуться спешит:
Нараспашку принять – неучтиво.

А извольте посмотреть,
Как наша невеста
Не найдет сдуру места:
«Мужчина чужой!
Ой, срам-то какой!
Никогда с ним я не бывала,
Коль и придут, бывало, –
Мать тотчас на ушко:
«Тебе, девушке, здесь не пристало!»
Век в светличке своей я высокой
Прожила, проспала одинокой;
Кружева лишь плела к полотенцам,
И все в доме меня чтут младенцем!
Гость замолвит, чай, речь…
Ай, ай, ай! – стыд какой!..
А тут нечем скрыть плеч:
Шарф сквозистый такой –
Все насквозь, на виду!..
Нет, в светлицу уйду!»

И вот извольте посмотреть,
Как наша пташка сбирается улететь;
А умная мать
За платье ее хвать!

И вот извольте посмотреть,
Как в другой горнице,
Грозит ястреб горлице, –
Как майор толстый, бравый,
Карман дырявый,
Крутит свой ус:
«Я, дескать, до денежек доберусь!»

Теперь извольте посмотреть:
Разные висят по стенам картины.
Начнем с середины:
На средине висит
Высокопреосвященный митрополит;
Хозяин христианскую в нем добродетель чтит.
Налево – Угрешская обитель
И во облацех над нею – святитель…
Православные, извольте перекреститься,
А немцы,
Иноземцы,
На нашу святыню не глумиться;
Не то – русский народ
Силой рот вам зажмет.
И вот извольте посмотреть:
По сторонам митрополита – двое
Наши знаменитые герои:
Один – батюшка Кутузов,
Что первый открыл пятки у французов,
А Европа сначала
Их не замечала.
Другой
Герой –
Кульнев, которому в славу и честь
Даже у немцев крест железный есть.

И вот извольте посмотреть:
Там же, на правой стороне, –
Елавайский на коне,
Казацкий хлопчик
Французов топчет.
А на правой стене хозяйский портрет
В золоченую раму вдет;
Хоть не его рожа,
Да книжка похожа:
Значит – грамотный!

И вот извольте посмотреть:
Внизу картины,
Около середины,
Сидит сибирская кошка.
У нее бы не худо немножко
Деревенским барышням поучиться
Почаще мыться:
Кошка рыльце умывает,
Гостя в дом зазывает.

А что, господа, чай, устали глаза?
А вот, налево, – святые образа…
Извольте перекреститься
Да по домам расходиться.

1849

Не правда ли, это стихотворение похоже на развернутые авторские ремарки к пьесе? А по интонации напоминает балаганного любимца – Петрушку.

Рекомендуем почитать:

Журавлева Е. Павел Андреевич Федотов. Урок для 10 классов // Искусство. – 2000. – № 34. – С. 5. – (Нетрадиционный урок)

____________

* Этюд первый читайте, пожалуйста, в № 5–2004.