РАЗБОР ПОЛЕТОВ

Голоса

Людмила Воронова

Мычанье священных коров

Дети, классика, комиксы и мы

Мысли при чтении статьи Елены Макаровой
«Альтернативная литература. Вопросы почти без ответов»¹

Книги много выигрывают, если их не читают. Поглядите хотя бы на наших классиков

Бернард Шоу

Когда книга сталкивается с головою – и при этом раздается глухой пустой звук, разве всегда виновата книга?

Георг Лихтенберг

1825 год: Заговор : рисованная книга / Сценарий Е.В.Добровольской, Ю.И.Макарова, худ. В.Г.Алексеев. М.: Прогресс, 1990. С. 160: ил.

Мне очень понравилось название – «Альтернативная литература»... Не крики: «Какой ужас! Читают комиксы!», – а попытка понять – почему? что? когда?

Согласитесь, у нас в голове стереотип: комикс – это плохо... Между тем появление комикса – закономерно... И он – «не мостик» к «настоящей» книге. Нет! Это полноценный художественный жанр. Целый мир, где есть плохое и просто ужасное, но также и прекрасное, замечательное и даже классическое.

Что есть юмористические серии «Сотворение мира» французского графика Жанна Эффеля, как не классический комикс? Кто не знает этих ангелов и Бога, Адама и Еву? Талантливо!

Ух! Плюх! Баа-мс! Многообразие «Ааа! Ой! Ууу!» сходу забрасывает ребенка и нас в эмоциональную сферу.

Это мы бежим, сражаемся, спасаем, падаем и летим вместе с Бэтманом и гавкаем вместе с псом Пифом.

Интересно, почему программный «Дубровский» семиклассников отнюдь не захватывает эмоционально? Что Владимир Андреевич Дубровский хуже собаки французских коммунистов? (Напомним, что комиксы про Пифа и Ко родились на страницах газеты «Юманите».) Что школа сделала с Пушкиным, если это так? И чем библиотека может помочь ребенку, который не в силах войти в книги Пушкина?

Может быть, все начинается в начальной школе на уроках внеклассного чтения, которые происходят неизбежно в классе. Еженедельно! С отметками! Ребенок легко может схватить двойку за непрочитанную или «не по теме» прочитанную книгу. Да и сами книги пятидесятилетней давности! И читают из-под палки. Носов, Осеева, Чарушин. Хорошие авторы, но нельзя же насильно! А что если бы каждый ребенок просто рассказывал одноклассникам, что интересного он лично прочел за эту неделю? Чему обрадовался, над чем хохотал, а возможно, и ревел... И без оценок! Каждый хотел бы удивить и обрадовать рассказом о своей книге. А книги – тут же! Принесены! И мне хотелось бы, чтобы взяты они были в школьной библиотеке. И уже слышится неизбежное: «Ванька, дай почитать!» Можно при этом и совместный чай с булочками пить. А учитель при этом детям рассказывает, какие есть замечательные авторы – Носов, Осеева, тот же Чарушин... Вот вам и внеклассное чтение...

Увы!!! Все не так! А книг современных детских авторов в школе нет совсем! Так ребенок убеждается – чтение не радость, а суровая необходимость, как рыбий жир или касторка у Буратино. Его Мальвина все касторкой пугала. А может быть, это был доктор Пилюлькин у Николая Носова?..

Слава Богу, хоть «Буратино» нам в школе читать не задавали! Мы и прочли с удовольствием...

Комикс почти всегда разглядывается читателем с неподдельным интересом и радостью.

Вопль «Почему он такой толстый?» издает каждый второй десятиклассник при виде романа Федора Достоевского «Преступление и наказание».

Объем (и немалый!) альбомов датчанина Херлуфа Бидструпа вызывает буйную радость детей.

– Здоровый-то какой! На целый день приколов хватит!

Мы, взрослые, недалеко в этом смысле ушли от детей. Емкая краткая фраза, узнаваемость стала манией всех рекламных агентств. Мы сами находимся в поисках разнообразных слоганов для своих, пускай и маленьких печатных изданий (от газеты до библиографического списка, составленного нашей библиотекой). А брэнд пресловутый? А бедный Пушкин на шоколадке? Чем это не очередной комикс? Мы окружены комиксами. Это – данность. Понять это обстоятельство – необходимость. Поэтому мне нравится, что «Библиотека в школе» и Елена Макарова затеяли этот разговор. Он нужен. Он важен. Над этим надо думать – ведь это то с чем мы имеем дело в нашей библиотеке каждый день.

А еще есть научно-познавательные комиксы. Картинка, подпись под ней и герой. «Герой» обычно – забавный звереныш, симпатичное существо. А может быть, – мальчик или девочка. Так издается сегодня большинство научно-познавательных детских книг за рубежом. При виде извергающегося вулкана (статья про внутреннее строение земли) «герой», этакий почемучка, может воскликнуть: «Ничего себе! Вот это магма!»... Все! Слово магма наш ребенок запомнил на всю жизнь – учебник географии про «магму» ученик будет читать сто раз, и не запомнит! Эмоциональное, образное восприятие незнакомой информации – вот что дает комикс. Другое дело, что комикс не развивает речь. Это правда. Поэтому ребенок может понимать суть предмета, а рассказать о нем не сможет. Только пальцем в картинку ткнет.

– Во!

Не книги в этом виноваты. Мы, взрослые, не разговариваем с детьми. Не слушаем их, маленьких. Одергиваем в три года: «Да замолчи! Сколько можно болтать! Меня слушай!» Наивно предполагать, что в четырнадцать лет ребенок прочтет Гоголя и заговорит литературным языком.

У меня есть комикс о Декабристах (ужас, да?). Так вот, те читатели, которые брали эту книгу, уже никогда не спутают, чем отличались программы Северного и Южного общества. Опорный конспект с картинками – вот что есть этот «комикс»... Хотя и художеств хватает: шинели, кивера, доломаны.

Петр Каховский, стреляющий в боевого генерала Милорадовича, боярда русской армии. Такая уж была репутация у Михаила Андреевича. Боярд – это синоним рыцаря без страха и упрека в то время. А звали так графа за храбрость и великодушие. Он чуть было не уговорил солдат мирно разойтись с Сенатской площади по казармам, но был смертельно ранен Каховским. Вот изображен и возмущенный конь Милорадовича, шарахнувшийся от роковой пули. Сейчас он заржет: «Каховский, да вы с ума сошли!» Жаль, что создатели комикса не подарили этой реплики коню. В картинку она напрашивается.

Надеюсь, вы понимаете, что меня тревожит не то, что дети любят комиксы (это естественно). Моя боль о том, что они не читают классику, потому что школьная литература исхитрилась превратить ее в изощренное наказание. Ученик почти не имеет шансов понять и почувствовать, что Пушкин, Толстой, Чехов и Булгаков писали для него и про него! А наши классики превращены в этаких идолов, «священных коров», которых руками трогать ни-ни! Святое!

«Ух! Баа-аах! Ва-ау!» в комиксах – вот во что превратилось мычание священных коров. Да! Оно и сделалось буквальным мычанием наших детей...

А зачем тебе Пушкин? Тургенев? Блок? Более того – зачем все эти стихи Пушкину самому?

Базаров – зачем он барину Ивану Сергеевичу? У него же Полина Виардо есть...

А то насочинял же! А ведь взрослый же – «дядька»!

Жил бы в удовольствие!.. Нет же! «Отцы и дети».

Все эти дикие нелепости: отцы? дети? Кого вы любите больше?

Естественно – Бэтмана! Он хоть «за правду» – против всяких злодеев.

Это не для школы... Это для жизни.

Это невозможно спросить, и уж совсем нелепо – отвечать...

Этим просто выживают, когда «ни музыки, ни сил»...

Зачем мы читаем? Потому как – живые.

Музыка, живопись, стихи – совершенно бесполезные вещи.

Это что-то делает нас людьми в отличие от милых скотов (это не ругательство).

У них ведь тоже – потребности... А как они мурлычут!

Но Пушкин им точно не нужен!

Книги? Шутите?

Вот комиксы даже десятиклассники обожают!

Мне с восторгом как классику комикса показывали книженцию «Пиковая дама» по Пушкину.

Жаловался читатель: «стоит только дорого» книжка, но как классно!

Комикс по Пушкину!

Вздрогнули, господа «серые цензоры»?

Запретить? Не пущать! И я вздрогнула!

И даже моя дочка вздрогнула:

– Комикс по Пушкину! Какой цинизм!

Далее дословно: «Пушкин – он еще ничего! В смысле – почитать можно».

Но вот Некрасов! (Воспоминания о школьной литературе все еще близки... Пепел замученных классиков еще стучится в сердце студентки.)

«Кому на Руси жить». «Или еще этот кошмар – “Поднявшаяся целина”! лучше и не читать!» – добавляет она. Дайте комикс!

– Поднятая! – вскрикиваю я! – «Поднятая целина» у Шолохова.

Комикс на поэму? Не постигаю!

– Толстого не тронь! – нервно ору я...

Ни войны тебе – ни мира! – моя финальная реплика...

«Пиковая дама».

А они, дети, так ахали! Так хохотали! И торопили:

– Ну, дальше, дальше!

Я за двадцать лет (двадцать!) впервые видела подростков, с радостью читающих живого Пушкина!

Они его пере-жи-вали!

Киношные, «компьютерные», городские наши дети, с которыми мы так мало разговариваем...

Они не имеют слов, чтобы рассказать о чувствах, которые в них есть...

Есть!

Но нет слов!

Есть «знак» – клавиша, картинка, вход в портал...

А дальше уже в них... оживает. Наполняется смыслом и жизнью,
и «все такое»... и «любовь-морковь», и даже «бла-бла». Что там старина Хэм с хрестоматийным айсбергом!.. Комикс – сплошной подтекст... «Свое» наполнение. И никто не лезет.

Пустые, пустые слова.

Слова, непонятные, непрожитые...

Навязанное... «Нелепо ли ныне»...

Вот и вышла боком нам непрочитанная классика... В детях... наших.

Разговорные кухни были у нас, но не у наших детей...

Были! А сейчас не беседуют... – ругаются – на кухнях-то! Не принято теперь думать вслух... Рассуждать? Ну – шизофреник разве.

Давай по делу, некогда!

«Как трудно в обычной нашей жизни процитировать стихи», – жаловался в начале XX века Александр Блок... Поэт! А сейчас?

Слово заболтано, завалено множеством маленьких слов.

Литература... Бедная Лиза, бедный Йорик.

Сделавшись «предметом» (хоть бы и школьным), она перестала быть и тайной...

Ведь тайна – это то, что хранят. Иногда – передают... Из уст в уста.

«Они» не читают?

Читают!

Но – по-своему! Без назидания...

Сколько раз мы слышали: «После школы, лет в тридцать, перечел Толстого! Гончарова! Достоевского! Это же совсем не школьная тягомотина! Просто поразился – как современно, будто сегодня написано!»

А литература? Это очень просто! То, что я читаю, – это мое личное дело! Моя свобода! Я не хочу Пушкина по членам предложения.

Отстаньте, наконец, от нас с Александром Сергеевичем. И не забудьте «вольнолюбивую лирику» прихватить... И ваши стандарты.

Интересно было бы поглядеть на лицеиста Александра Пушкина, отвечающего на экзамене «Образ Татьяны Лариной» в нынешней «общеобразовательной» с ЕГЭ... С ее образовательными стандартами... Думаю, двойка ему была бы обеспечена!

Он не мог «про»... Он был сам словесность... А это не приветствуется педагогической общественностью, тем более в присутствии начальства на выпускном экзамене... Что за чушь! Свои стишки читает!

Оглянитесь: ведь былинные времена уже настали!.. Все уже упало почти... И сплошное «чистое поле», а в нем – нечитающие дети.

Наши с вами...

Камень пустых фраз и стал камнем преткновения для нашей литературы, нашей классики. И нет веры нашим словам... Вместо слова – картинка... Комикс. И они не читают классику...

Им нечем понимать ее!

И самым «прикольным» ответом, по рассказам моей дочки, в институте на вопрос «Как дела?» является длинное такое междометие: «Э-э-э-э-э-э... И все такое!» (Сплошное мычанье – современный стиль общения!)

А я, библиотекарь, щурюсь отчего-то, как от мокрого ветра... И тоже вижу это: «Исчезают в выгребных ямах книги, уходит в ничто все, связанное с малейшим напряжением мысли. Осталась «ламбада», но и ее скоро забудут»².

Да! Бьют. И «наших»...

Что будем делать? «Танцевать, конечно – танцевать!» – кричал учитель танцев из шварцевской «Золушки». А я крикну: «Читать! Конечно – читать!» Вместе... Мы и дети... Дети и мы...

____________

¹ «БШ», № 1–2004.